Инновационный технопарк «Ленполиграфмаш» молниеносно стал местом силы и навсегда изменил ландшафт урбанистических смыслов Петроградской стороны: так мы четыре года назад познакомились с Соловейчиком. Тогда президент и генеральный конструктор промышленного холдинга, Кирилл организовал на старой заводской территории, в бывших цехах, научную и технологическую базу для стартапов. В июле 2022-го команда «Собака.ru» отправилась в «Невскую ратушу» (здание футуристического классицизма, построенное Чобаном и Герасимовым!), чтобы узнать у председателя Комитета по промышленной политике, инновациям и торговле, есть ли шанс превратить Петербург в один глобальный, дико инновационный технопарк.
Крылов: Сейчас вы курируете инновации как госслужащий. А раньше сами стояли во главе высокотехнологичного бизнеса: 20 лет назад вы основали собственную компанию «Соловушка», занимавшуюся разработкой программного обеспечения.
Соловейчик: Да, я был в числе тех, кто стоял у истоков информационных технологий в Петербурге. Уже в 2006 году мы создали Санкт-Петербургский клуб IT-директоров — сообщество единомышленников, которые делились своим опытом: как положительным, так и отрицательным. Тогда только так предприниматели и могли понять, как развивать высокие технологии на своих предприятиях — методичек по внедрению IT в производство, знаете, не было.
Стацюк: К Петербургу по балтийским волнам неслышно крался информационный век…
Соловейчик: Хорошо помню, какое сильное впечатление произвела на меня тогда книга Николаса Карра IT Doesn’t Matter. Карр писал, что электричество устроило революцию, вытеснив пар, но вскоре стало привычным делом. Так будет и с IT, настаивал он! Многие в нулевые с Карром были не согласны, считали, что IT останется сакраментальной наукой, недоступной для большинства. Но Карр оказался прав!
Милорадовская: Выходит, ваш клуб стал сообществом визионеров. Кто в него входил?
Соловейчик: Наш клуб объединял и объединяет руководителей в области IT — заказчиков ПО из самых разных бизнесов: промышленных, банковских, ретейла. Члены правления нашего клуба сейчас возглавляют направления IT таких компаний, как ОСК, «Газпром нефть». А тогда все мы только осваивали цифру: внедряли IT на своих предприятиях, но каждый шел своим путем. Кто-то покупал ПО, кастомизируя его под себя. У завода «Ленполиграфмаш», на котором я тогда работал генеральным директором, не было средств на приобретение зарубежных программ, а отечественных аналогов не существовало: мы приняли решение создавать свое ПО.
«Внедрение IT навсегда меняло и компании, и ментальность руководителей. Почему? Потому что решения теперь принимались на основе собранных данных».
Стацюк: Звучит довольно революционно.
Соловейчик: Так и было. Внедрение IT навсегда меняло и компании, и ментальность руководителей. Почему? Потому что решения теперь принимались на основе собранных данных. Мы одновременно осознавали, обобщали и по-новому выстраивали все процессы. Потом даже выпускали регламенты с советами, как лучше выстроить внедрение.
Милорадовская: То есть вы эти накопленные знания шерили?
Соловейчик: Да, в ходе развития сообщества мы в клубе IT-директоров решили перейти к созданию экосистемы. Придумали концепцию клабхауса — места, где для обмена опытом могли бы собираться разные сообщества. Тогда же в Москве Агентство стратегических инициатив организовало первую «Точку кипения» со схожей идеологией. АСИ объявило конкурс — отбор регионов по степени вовлеченности в реализацию Национальной технологической инициативы. Наш город подал заявку, которую я помог составить. В результате мы победили.
Когда уже в статусе победителей мы общались с АСИ, поняли, что наша идея клабхауса совпадает с концепцией «Точки». Так и была создана первая региональная «Точка кипения» — в Петербурге на Ленполиграфмаше. Мы благополучно выполнили план, который сами себе поставили — за 100 дней провели 100 мероприятий. И после сеть «Точек» закипела по всей стране: причем люди из других регионов приезжали перенимать опыт у нас.
Крылов: Сегодня вы смотрите на бизнес, в том числе высокотехнологичный, с другой стороны — как чиновник. Можете нарисовать портрет петербургского IT?
Соловейчик: Петербург — город образования и науки, поэтому мы специализируемся на сложных информационных продуктах с серьезной наукоемкостью. Это вообще характерно для России, в отличие от Китая или Индии, которые за счет большой численности населения и господдержки стали агломерациями серийных программистов, делающих сравнительно простые продукты. Хотя постепенно и они выполняют все более сложные вещи.
Говорить о жесткой специализации нашего IT сложно. К примеру, ВКонтакте — резидент Петербурга, а значит, наш город является лидером в том, что касается социальных сетей, аналитики данных. Вместе с тем в Петербурге много компаний, которые разрабатывают инженерное ПО, системы производственного планирования, управления станками. У нас работает компания «Аскон» — российский лидер разработки систем проектирования. «Геоскан» создает беспилотники и разрабатывает для них ПО. И многие другие.
Крылов: Петербург — родина крупнейшей в России соцсети ВКонтакте, почтового сервиса Mail.ru и легендарных компьютерных игр. А теперь в нем начинают задавать тон компании, создающие IT-продукты для бизнеса — почему так?
Соловейчик: Необходимо учитывать степень насыщения потребительского рынка, на который все сложнее выходить. Поэтому IT часто начинает выполнять вспомогательную роль. Грубо говоря, интернет-магазин у нас есть, теперь вопрос — что в нем продавать.
«Барную индустрию в Петербурге создали именно айтишники».
Крылов: Раз Китай и Индия начинают делать все более сложные IT-продукты, претендуя на нашу нишу, как нам ее удержать?
Соловейчик: Любой отрасли со стороны города нужно предоставить первичный рынок, как трамплин для развития. Компаниям нужны также налоговые меры поддержки, имущественная помощь, финансовая, кадровая. И нельзя забывать об одном очень важном аспекте — IT стирает границы. Программисты работают там, где им комфортно. И здесь Петербургу приходится конкурировать со всем миром. Но у нас хорошие позиции! В нашем городе комфортно жить, мегаполис быстро откликается на запросы жителей, в том числе программистов. К примеру, барную индустрию в Петербурге создали именно айтишники.
Стацюк: Такую теорию я слышу впервые! Вы почему так думаете?
Соловейчик: Циклы развития обеих индустрий в Петербурге пришлись примерно на одно и то же время — сначала начался бум IT, а в скором времени возник спрос на креативные кафе, рестораны, куда ходили как раз айтишники с их высокими зарплатами. Но это еще не все наши преимущества. Петербург город удивительной архитектуры, в котором практически каждое здание является произведением искусства. Музеи, театры, галереи, креативные лаборатории — все это создает атмосферу для творчества, вдохновения, которое действительно необходимо для высокоуровневого IT.
Мне кажется, любой интеллектуальный продукт, созданный человеком, можно назвать произведением искусства. Ведь искусство помогает нам воспринимать, осмыслять и отображать окружающий нас мир, а значит — это и музыка, и балет, и NFT, и новый язык программирования, и обводы современного трактора, и геометрия турбины.
Милорадовская: Красота в глазах смотрящего!
Стацюк: Кстати, про турбины и музеи! Раньше вы озвучивали идею развития промышленного туризма. А можете рассказать, что это такое?
Соловейчик: Промышленный туризм — это открытие заводов городу. Мы боремся с широко распространенным мнением, что предприятие это что-то очень закрытое, за забором, потому что многие люди просто не знают и не видят, что происходит за ним! В результате, когда я даю интервью на телевидении или радио, зачастую поступают звонки, что, мол, всю промышленность развалили, ничего город не производит. А я каждый день вижу, сколько прекрасного производят наши предприятия, и очень хочу, чтобы петербуржцы тоже могли это своими глазами увидеть — и гордиться! Да, какое-то число предприятий, к сожалению, закрылось, но открылись и новые. Необходимо показать их и петербуржцам.
Что касается туристов… Петербург — не только культурная столица, но и крупнейший промышленный центр с глубоко диверсифицированной промышленностью. Есть огромный спрос на то, чтобы увидеть фармацевтическое предприятие, двигателестроительное предприятие.
В федеральном акселераторе по развитию промышленного туризма Агентства стратегических инициатив приняли участие 10 петербургских предприятий, среди которых, как крупные, так и представители малого и среднего бизнеса. Затем к ним присоединились еще более 20 предприятий нашего города. В ближайшей перспективе мы планируем разработать цифровой сервис, благодаря которому можно будет выбрать билет на экскурсию по заводу, забронировать дату. Чтобы всем было удобно.
«Искусство — это и музыка, и балет, и NFT, и новый язык программирования, и обводы современного трактора, и геометрия турбины».
Крылов: Тропа туристов в Петербург не зарастает. Но как сделать так, чтобы в Петербурге появились компании-единороги? Не секрет, что многие программисты из Петербурга сейчас уезжают.
Соловейчик: Минцифры опубликовало статистику, что многие вернулись. Если говорить о том, как мотивировать людей оставаться, то федеральное правительство сделало 80 % работы, введя льготную ипотеку для айтишников, предоставив налоговые послабления. Со своей стороны, город тоже принял ряд региональных мер поддержки, в том числе в части упрощенной системы налогообложения. Но движение должно быть встречным: идти как от государства, так и от бизнеса. Город — это та же экосистема: если у вас есть четкое понимание для кого вы работаете, где ваш рынок сбыта, вокруг неизменно начнет формироваться сообщество, в том числе тех, кто пишет ПО.
Стацюк: Уже несколько лет вы работаете над новой промышленной политикой Петербурга. Год назад вы назвали шесть отраслей, которые считаете драйверами развития нашей промышленности: радиоэлектроника, транспортное и энергетическое машиностроение, фармацевтика, автопром и пищевая промышленность. Вы также называли наши точки роста: маринет, автонет, технет и нейронет. Сейчас вы видите новые возможности в том, чтобы начать субсидировать научные разработки компаний?
Соловейчик: Да, я выхожу с инициативой выдавать субсидии на НИОКР (Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. — Прим. ред.). Понятно, что рынок исследований и разработок в Петербурге очень большой, на поддержку всех не хватит бюджета не то что городского, даже федерального министерства. Необходимо выбрать направления, которые могут дать максимальный эффект. Например, в фарминдустрии крайне перспективны инвестиции в разработку интермедиатов (промежуточных химических субстанций, необходимых для создания других веществ. — Прим. ред.). Если мы сможем организовать их производство, то начнем создавать новую отрасль, которая принесет огромный эффект в будущем.
Интересны вложения в пищевые производства. Например, у нас сейчас не развито производство молочных продуктов из растительных белков. Мы вели по этому поводу переговоры с Fazer, Danone, Valio. Если такую отрасль удастся создать и развивать в Петербурге, то это стимулирует не только промышленность города, но и сельское хозяйство, посадки овса в Ленинградской области. Не менее важно и то, что это повлияет на здоровье горожан.
В Петербурге бурно развивается радиоэлектроника. Именно Петербург, Ленинград является родиной открытий Жореса Алферова, который получил Нобелевскую премию за разработку полупроводниковых гетероструктур и создание быстрых опто- и микроэлектронных компонентов. И сейчас в городе работают действительно выдающиеся компании, создающие оборудование, на котором растят полупроводники для чипов. Но, к сожалению, долгое время мы не уделяли должного внимания компонентной базе, не покупали ее у наших предприятий, чем, конечно, снизили их позиции. Настало время четко определить, как мы сможем вернуться к закупкам у наших производителей в достаточно больших объемах. Ведь на малых сериях экономика этой отрасли не работает — электроника начинает стоить как космический корабль.
По всем этим инициативам мы находимся в постоянном диалоге с промышленными предприятиями, с вузами, которые ведут эти разработки. Эта работа должна вестись только во взаимодействии. Если связь разрывается, предприятия перестают получать квалифицированные кадры, а вузы становятся неконкурентоспособными.
Милорадовская: А сейчас эта связь восстановилась? Потому что какое-то время назад сложилось впечатление, что у этой связи статус «все сложно»?
Соловейчик: После перестройки каждый выживал по-своему. Выигравших в такой ситуации не было, проиграли все. Сейчас мы с вами понимаем — эффективное развитие можно обеспечить только во взаимосвязи. Весь мир так работает. Важно развивать экосистему, в которой происходит обмен технологиями, когда университет агрегирует знания и создает идеи, а производства фокусируются на развитии этих идей, воплощении их в прототипы и выпуске конечного продукта.
Милорадовская: Обожаю экосистемный подход! Но вам не кажется, что мы в него разучились? И скиллы свои пока не восстановили?
Соловейчик: Мы за последние 2–3 года пережили очень много. Турбулентность выросла на порядок. А экосистемы хороши, когда происходит эволюционное развитие. В период жесткой турбулентности они не работают, нужен административный подход. И все же я думаю, что мы вскоре вновь выйдем на устойчивое развитие, в котором будет вновь потребность в экосистемах.
«Экосистемы хороши, когда происходит эволюционное развитие. В период жесткой турбулентности они не работают, нужен административный подход».
Крылов: Вы говорите об административном управлении — а ведь высокие технологии пришли и сюда. Гостех развивается! Как с этим дело обстоит в Петербурге?
Соловейчик: Могу говорить только о своей зоне ответственности. Меня назначили председателем Комитета 27 февраля 2020 года. Спокойно я проработал совсем недолго: сначала ажиотаж с гречкой, потом локдаун, потом проблемы со средствами индивидуальной защиты, потом необходимость поставки ИВЛ, кислорода. Было необходимо в экстремальных условиях не только обеспечить жителей Петербурга всем необходимым, но и найти способ всем безопасно работать в этих условиях. Тогда мы и ввели систему получения QR-кода для обеспечения безопасной деятельности организаций — в том числе и для малого и среднего бизнеса. Только цифровые технологии могли обеспечить охват многомиллионного мегаполиса.
Милорадовская: Кажется, это было сто лет одиночества назад. Добрый милый QR-код!
Соловейчик: Да-да. Но вот что важно. Нам необходимо было обеспечить безопасную работу — поэтому мы приняли это решение о QR-кодах. И, спасибо опыту с Агентством стратегических инициатив, я давно понимал: малому и среднему бизнесу необходимо применять IT, хотя это и сложнее, чем в случае с крупными предприятиями. Ресурсов меньше, есть недоверие к внешним сервисам. А коронавирус в разы ускорил процессы цифровизации во многих сферах!
Стацюк: И в чем здесь польза?
Соловейчик: Что такое QR-коды для предприятий? Это визуальное изображение ссылки на личный кабинет. И к концу 2020 года на платформе ЦРПП было зарегистрировано уже 110 тысяч личных кабинетов, а это почти треть от всех малых и средних компаний Петербурга. Благодаря такому охвату мы стали стремиться к тому, чтобы предприниматели воспринимали Комитет в том числе как сервис-центр для их бизнеса. Появилась возможность оцифровать наши меры поддержки, сразу же измерять их эффективность, собирать фокус-группы. Появилась прямая связь с десятками тысяч предпринимателей! Затем запустили городской акселератор с диагностикой, образовательными программами и предоставлением бесплатных цифровых сервисов, а также маркетплейс с государственными и частными сервисами для бизнеса.
И теперь мы видим, какие из услуг пользуются популярностью. А в будущем сможем привлечь к этому искусственный интеллект, который будет предлагать компаниям сервисы, которые уже помогли другим предприятиям со схожим профилем.
Стацюк: Наш отдел моды интересуется у вас судьбой проекта поддержки локальных дизайнеров «Сделано в Петербурге»: Комитет по промышленной политике, инновациям и торговле решил выступить посредником между торговыми центрами, из которых ушли глобальные ретейлеры, и местными марками, которые вызывались выйти на замену.
Соловейчик: Мы назвали этот проект «Петербургский дизайн». Поговорили с командами торговых центров, с дизайнерами, подготовили всю юридическую нормативную базу. Наверное, в первой половине августа сможем начать конкурсный отбор оператора, который технически все организует. Посмотрим, что получится. Я хотел бы, чтобы результаты были очень высокими, чтобы мы существенно помогли и дизайнерам, и торговым центрам
Милорадовская: Да, это интересно, что именно получится. Потому что, боюсь, мне начинает изменять моя фантазия…
Соловейчик: Я обсуждал с владельцами ТЦ, что проект может стать отправной точкой трансформации их работы: переход от парадигмы арендаторов к идеологии работы с резидентами. То есть торговые центры будут оказывать уже не только услуги клининга и охраны, а намного глубже погружаться в жизнь дизайнерских проектов.
А город сможет помочь предприятиям отрасли в других задачах: формировать швейные мощности, чтобы дизайнеры могли заказывать пошив своих работ в большом количестве на петербургских швейных предприятиях, а не в Китае.
Милорадовская: Тут как бы и владельцы ТЦ, и дизайнеры должны продемонстрировать черный пояс в софт скиллс!
Стацюк: Софт скиллс — тема номер один и в IT. Вот у вас, Кирилл Александрович, три образования: физико-математическое, экономическое и психологическое. Что скажете, софт скиллс решают?
Соловейчик: Я бы сказал, что решает баланс.
Стацюк: Тем не менее диплом психолога кажется квантовой вишенкой на торте из дипломов физика и экономиста. Что вам дал этот опыт?
Соловейчик: Я учился в Политехническом университете, на прикладной математике и физике. Занимался гидродинамикой и газодинамикой, разрабатывал модели течения газов. Если вкратце, это направление объясняет, почему самолет летает, а крыльями не машет. На четвертом курсе я пошел на второе высшее, на экономику. И тут наконец осознал все то, о чем только слышал по телевизору.
Милорадовская: Поделитесь!
Соловейчик: Как-то Герман Греф хорошо сказал, что мы все безусловно верим в законы физики, но почему-то не верим в законы экономики. Это объяснимо, ведь если ты не будешь верить в гравитацию, ты просто разобьешься. А с экономикой многим кажется, что ее можно где-то нагнуть, прижать, и все будет хорошо. Но нет, там такие же законы. Их не обманешь.
Милорадовская: Что ж, многие думают так и про психологию…
Соловейчик: …А как любой магистрант я должен был написать работу как раз по психологии. Большая часть студентов обычно скачивала рефераты из интернета. А у меня была возможность, и я написал доклад на основе работы, которую сделал в помощь маме: она работала деканом факультета обучения иностранных граждан и попросила меня написать программу для оценки их успеваемости.
Через какое-то время преподаватель встретил меня в коридоре и предложил мне немедленно продолжить учебу на психолога. Перспектива заманчивая, но нереализуемая: у меня и так второе высшее, курсы немецкого, даже суббота занята. Но преподаватель не сдавался. В итоге сдался я: выбрал к изучению все виды ораторского искусства, социологию больших и малых групп и защитил магистерскую на основе своего реферата.
Что мне дало образование психолога? Умение слушать людей — это главное. Всегда можно засесть в кабинете и формально разговаривать с людьми. Но часто то, что человек говорит, это совсем не то, что он хочет сказать! Психологическое образование как раз дает возможность понять, что на самом деле волнует директора предприятия, его владельца.
«Мне нравится запах масла, я вырос у станков, мой отец работал на производстве».
Милорадовская: Вы занимаетесь инновациями во втором поколении — ваш отец, Александр Михайлович Соловейчик — инженер, доктор технических наук, Герой труда, председатель Совета директоров и генеральный конструктор Ленполиграфмаша. Но если применить к нашему разговору частотный анализ, выяснится, что вы фанат архитектуры экосистем и ищете все новые территории, чтобы построить очередную. А какая, считаете, вам наиболее удалась?
Соловейчик: Я счастливый человек, я всегда занимаюсь тем, что мне очень нравится. Мне, правда, нравится заниматься развитием промышленности, малого и среднего бизнеса. И прямо по-честному нравятся маркетплейс и акселератор с цифровыми сервисами, которые у нас получились.
Программист, который запускает программу и видит, как она начинает работать, испытывает нечто сродни экстазу. Я как промышленник испытываю сходные чувства, когда запускается завод. Когда вижу, как люди и машины вместе работают, с конвейера сходят высокотехнологичные вещи: спутники, системы связи, трактора, турбины.
Это грандиозные устройства, воплощенный блеск человеческой мысли. Это целый мир, который является очень важной частью нашего общего мира. Мне нравится запах масла, я вырос у станков, мой отец работал на производстве. Я безмерно уважаю людей, которые создают все эти прекрасные машины, инженеров, которые их придумывают. Все эти технологии, которые позволяют делать жизнь людей комфортнее, удобнее и в конечном итоге лучше.
Источник: Собака. ру
Свежие комментарии